Собрать бы вас всех, коммунистов проклятых, да отправить куда-нибудь в заповедник – и стройте там себе свой коммунизм.
Из комментария в блоге ЖЖ-юзера kommari.
----------------------
Около магазина стояла очередь. В основном женщины и дети. Люди стояли прямо под табличкой: ОЧЕРЕДЬ ЗА ЕДОЙ. На лицах лежала грусть, тем более что на двери магазина висела другая табличка: ЕДУ НЕ ЗАВЕЗЛИ.
- А чего они тогда ждут?
- А вдруг подвезут ну хоть какую еду, - охотно ответил Потапов. – Жизнь жителей Заповедника проходит исключительно в неоплачиваемой работе на номенклатуру и стояние в очередях.
Хвост очереди уходил за ближайший дом.
- Часто здесь такое? – спросил Осипов.
- Да считайте каждый день. В Заповеднике ведь плановая экономика. Значит, ничего нет – только дефицит один. Крестьяне в колхозах работают спустя рукава – ведь денег они тоже не получают, только трудодни. Палочки какие-то. Ну и соответственно: с едой плохо.
***
Тремя днями раньше.
- Ты бывал в Заповеднике? – спросил генерал-майор Никулин, начальник капитана Осипова и руководитель Службы по борьбе с проявлениями антиконституционной деятельности. Говорят, звание, генерал-майора обошлось ему кругленькую сумму, не меньше чем миллион евро. Такие сейчас расценки наверху.
- Какой заповедник? – не понял Осипов.
Никулин нетерпеливо поморщился:
- Заповедник уродов! На котором красные. Что ты о нем знаешь?
- А, вы про это. Ну, что двадцать лет назад, после подавления ГКЧП, группа фанатично настроенных коммунистов попросила Президента разрешения создать в одном из отдаленных районов страны самоуправляющуюся колонию. Ситуация в стране была острая – и им разрешили отправиться туда. Довольно много, помню, нашлось желающих. Вот и живут там, строят свой коммунизм. Говорят, построили какое-то жалкое подобие Совка – с райкомами партии, с дефицитом, с очередями. Но головной боли от них нет – тут воду не мутят – и на том спасибо.
- Правильно, Осипов. Потому их туда и отпустили. Хотя юридически они граждане Российской Федерации, но степень автономии у них очень высокая. Есть у нас там пара информаторов, и Федеральное представительство, с минимальным штатом. Но вот какая закавыка, Осипов, мы посмотрели статистику – за последние десять лет все федеральные служащие, работавшие в Заповеднике, пропали.
- Как пропали?
- А вот так. Вернулись сюда, на материк, пожили тут кто месяц, кто два, потом уволились – и растворились.
- И много таких случаев?
- Немного. Так там и работают всего несколько человек. Но разобраться надо. То ли статистическая погрешность, то ли еще чего. Может, коммуняки там героин делают, или еще какую гадость, а мы тут и не знаем. Так-то вот так. Нужно тебе, Осипов, туда съездить, посмотреть свежим взглядом.
Увидев страдальческое выражение лица подчиненного, генерал посуровел:
- Не кривись, не кривись. Давно из Москвы не вылезал. А ты у нас лучший по левакам и коммуниздам, знаешь их брата. И, если что там нечисто, унюхаешь.
Генерал подумал и добавил:
- Это приказ, кстати, Самого. А Сам – наш человек – раз что-то хочет проверить – значит, нужно проверить. Интуиция у него нечеловеческая.
***
На двери висела табличка: «КГБ. ПОДВАЛ». Табличка была старая и грязная. Прямо под ней висел пожелтевший листок бумаги с надписью большими печатными буквами: «Осторожно, крутая ступенька». Еще ниже висел наперекосяк ржавый замок.
- А вот тут палачи вершат свои черные дела! – с пафосом сказал Потапов и, чтобы выразить свое возмущение, плюнул на землю. – Ненавижу!
Осипов посмотрел на него. Потом на стоящий во дворе грузовик фургон. На фургоне была надпись: «ЧЕРНЫЙ ВОРОНОК». Правое переднее колесо у фургона было спущено.
- Что, не часто коммунисты запускают машину политических репрессий? – спросил Осипов.
Потапов посмотрел на фургон, на ржавый замок.
- Да, что-то давненько не запускали. Но уж когда запустят – тогда отсюда днем и ночью доносятся крики жертв палачей, черные воронки только и успевают по ночам привозить сюда, в пасть коммунистическому Молоху, новую и новую пищу.
- А что же жертвы не уедут обратно на Материк? – спросил Осипов недоверчиво. – Ведь, согласно соглашению о создании Заповедника, въезд и выезд отсюда свободные?
- Пропаганда, - сказал Потапов. – Эти проклятые коммунисты так промыли людям мозги, что они думают: лучше пытки в кровавом подвале КГБ и десять лет лагерей в архипелаге ГУЛАГ, чем жизнь в капиталистической России. А я не уезжаю, потому что кто-то ж должен нести тут знамя Андрея Дмитриевича Сахарова и Сергея Адамовича Ковалева. Среди этих несчастных зомби.
Потапов снял очки и протер их несвежим носовым платком – очевидно, застеснявшись собственного пафоса.
- Ага, - сказал Осипов. – Очень, очень интересно.
***
Двумя днями ранее.
Осипов сошел с парома, огляделся. Над ангаром висел красный флаг с серпом и молотом и транспарант:
Да здравствует Первый секретарь партии наш дорогой товарищ Учкудуков!
- Круто, да? – услышал Осипов позади себя. Оглянулся. Сзади стоял немолодой мужчина в помятом костюме, очках и с чеховской бородкой на интеллигентном лице.
Он протянул Осипову руку:
- Потапов. Яков Маркович, здешний диссидент.
Осипов пожал протянутую руку.
- Вы первый раз в Заповеднике?
- Да.
- Ну, тогда, считайте, Вы попали в прошлое. В год этак 1984-й. Оруэлл в своем конгениальном романе был прав!
Потапов хохотнул.
***
- А сюда нас не пустят. – Потапов показал на красивый домик, над которым горела неоновая вывеска: «СПЕЦРАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ». – Вход по партбилетами и спецпропускам. Тут отоваривается номенклатура Заповедника. Члены обкома, горкома и райкома. Продукты из материковой России и даже из-за рубежа, пиво и алкоголь, сигареты, жвачка, импортная одежда… Журналы «Playboy» и DVD-диски с порнографическими фильмами, - подумав, прибавил он.
Осипов заглянул в окно. То, что было видно, напоминало стандартный мини-маркет в любом российском провинциальном городе.
***
Осипов вошел на паром, где его приветствовала симпатичная молодая девушка в синей пилотке и сине-белой форменной куртке с белым медведем на синем фоне и надписью «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ ЕДИНОЙ РОССИИ».
- Вы наш? – спросила она.
- Наш – это как? – спросил Осипов.
- Ну, из Свободной России?
- Из Свободной России? – переспросил Осипов задумчиво. – А, да, конечно.
- Я так и поняла, - радостно затарахтела девушка. – Представляю, как вам хочется поскорее вернутся домой, в нашу свободную страну. Я однажды пошла на экскурсию в их город – ужас какой-то. Серые несчастные лица, убогость… Одно слово – коммунистический рай. И как только люди могут добровольно согласиться жить такой жизнью!
- Да, - сказал. Осипов, - Вот и я чего-то не понимаю.
***
Через пять минут паром стал отходить от берега, и тут Осипов вдруг спрыгнул прямо с борта на берег. На пароме кто-то закричал, кто-то закричал из провожавших на берегу, но Осипов перепрыгнул через ограждение, через какой-то полуразложившийся забор и быстро понесся к воротам.
- Эй, лови, лови, - неслось позади него, а из будки ворот выскочил растерянный дед в фуражке, но Осипов грубо оттолкнул его – дед упал на землю – и оказался на дороге в город. Но в город не побежал – а побежал прямо в лес, лежащий по правую сторону дороги.
***
Дом выглядел пустым. Осипов взял кирпич и без сожаления разбил окно. Сбил осколки, открыл окно настежь, пролез во внутрь.
Обыкновенная комната – как у него в Москве, компьютер на столе, телевизор с плоским экраном в углу. На полках в книжном в шкафу книги – Осипов быстро просмотрел корешки. Некоторые авторы были ему совсем незнакомы.
Включил телевизор. На фоне надписи «Ленинский факультет» плешивый мужчина гнусавил в микрофон:
- Итак, что же говорит в пятьдесят восьмом томе своих сочинений товарищ Бортник о диалектике переходного периода от капитализма к социализму? Как указывал еще в своем выступлении на Одиннадцатой конференции обкома партии Заповедника товарищ Учкудуков, без овладения диалектическим методом мы, товарищи, никогда не сможем повысить надои молока и сократить брак при производстве металлическим болванок. Но, товарищи…
Осипов уже было почти нажал кнопку «Выкл.» на телевизоре, но тут вдруг изображение стало цветным. В кадр к плешивому мужчине подошел какой-то молодой человек в джинсах, похлопал мужчину по плечу и сказал, обращаясь в камеру:
- Так, товарищи, на сегодня с нашим дорогим товарищем Учкудуковым закончено. Спасибо вам, Михал Михалыч.
Плешивый человек, названный Михал Михалычем, улыбнулся до ушей, вынул из кармана носовой платок, вытер плешь.
- Уф, Вася, устал я с непривычки, - жалобным, но живым, человеческим голосом, сказал он.
- Спасибо, дядя Миша, отдыхайте. Скоро мы с этим цирком закончим. Ну а теперь – когда проверяющий из Москвы нас покинул – снова главная студия. Всем спасибо за терпение.
Изображение мигнуло, и в экране появилась обычная телестудия. За столом сидели несколько мужчин и женщин.
- Мы рады возобновить нормальное вещание телевидения Острова, - объявила молоденькая девочка-ведущая.
Осипов сел на пол, не отрывая взгляда от телевизора.
- Сегодня мы поговорим о работе добровольцев-островитян на материке. Кто начнет?
- Давайте я, - сказала женщина средних лет с очень приятным лицом то ли врача, то ли учительницы. – Как вы знаете, ситуация с детскими домами в материковой России очень тяжелая – капиталистический мир не проходит тест на гуманность по отношению к старикам и детям. Да еще и к детям больным. Возможности Заповедника еще не очень большие, поэтому в программу помощи мы включили – чтобы не распылять наши средства - несколько детдомов в Центральной России и Калмыкии, которые находятся – вернее, находились до нашего прихода - в самом трудном положении. Особенно ситуация была трагичной в домах для детей с отклонениями в умственном развитии. В целях дезинформации силовых структур России мы действуем, как обычно, под вывеской фиктивных благотворительных организаций Запада. Приходится заниматься подкупом чиновников…
Осипов переключил канал. Там шел концерт классической музыки. На другом канале – спектакль какого-то московского театра, запись семидесятых годов двадцатого века. Каналов оказалось отнюдь не два, а гораздо больше – и спортивный, и детский, и всякие другие. На детском - к удивлению Осипова шел мультик про Чебурашку и крокодила Гену – но которого он никогда не видел дома. Из того, что он успел посмотреть, он понял, что по сюжету мультика Чебурашка и Гена организуют забастовку на заводе, которым владеет олигарх – старуха Шапокляк. Больше же всего поразила Осипова качество мультипликации и голоса мультгероев – абсолютно идентичные оригинальному мультфильму.
Был исторический канал – в телевизоре два седоволосых мужчины довольно яростно спорили о роли анархизма во время Гражданской войны, был научный канал, на образовательном канале шел урок какого-то неведомого Осипову языка.
Осипов выключил телевизор.
***
Двое молодых ребят ехали по главной улице и снимали таблички «КГБ», «СПЕЦРАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ», «ЕДУ НЕ ЗАВЕЗЛИ» с парадных дверей домов. Осипов некоторое время двигался за ними, потом свернул к дому, где жил Потапов.
А тот как раз шел по улице. Одет он был уже не в серый мешковатый костюм, а во вполне модные в этом году в Москве ботинки, очень приличные слаксы и стильную куртку.
Осипов незаметно подкрался к нему сзади, приставил пистолет к боку и шепнул:
- Дернешься - пристрелю.
Потапов побледнел.
- Вы… Почему вы тут?...
- Ты что, думаешь, эту туфту, которую ты тут мне скармливал всю эту неделю, я проглочу?
- Но… почему Вы не уехали? – Потапов был бледен, как смерть.
- Я сотрудник Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации. Теперь мы медленно отойдем в сторону и ты мне расскажешь, что за хрень творится в этом вашем грёбаном Заповеднике. И не вздумай мне гнать залипуху, понял?
- Понял, - кивнул Потапов.
- Кстати, учти. Если со мной что случится – через день от вашего Заповедника ничего не останется. Я послан по приказу самого Президента, ясно?
- Да, да, конечно.
Они отошли в сквер, сели на скамейку. Напротив стоял…
***
Поначалу жизнь в Заповеднике была трудная. Среди переселенцев преобладали люди среднего и старшего возраста, много интеллигентов и научных работников, не очень приспособленных добывать хлеб насущный руками. Но эту ситуацию организаторы переселения – или, как называли руководители проекта – Эвакуации – предвидели. И готовились к ней заранее. Была создана разветвленная сеть небольших и средних предприятий – в России, СНГ и даже в странах Запада и Юго-Восточной Азии – которая на первом этапе подпитывала Заповедник материально и финансово.
А дальше произошло то, чего не ожидали даже сами организаторы Эвакуации. Заповедник начал весьма быстро развиваться – и уже через несколько лет стал самодостаточен в плане обеспечения своих жителей. Объяснялось это тем, что все участники проекта вошли в него добровольно. И что все были крайне упёртыми коммунистами, для которых слово «долг» было выше слова «хочу».
Высокий же интеллектуальный уровень островитян позволил создать чрезвычайно высокий научный сектор – и еще через десять лет в Заповеднике появились физические лаборатории, биологический институт, софтверные разработки и даже производство микроэлектроники.
Это, как ни странно, вызвало огромное беспокойство среди организаторов Эвакуации. Они понимали, что возникновение лакомого кусочка из ничего разожжет аппетит у окружавших Заповедник капиталистов, в первую очередь у властителей материковой России и ее финансово-промышленных групп. И была запущена операция «Зоопарк» - благодаря которой фасад острова превратили в карикатурное подобие «советского ада» из антикоммунистических страшилок конца 20-го века.
Как известно, желающий увидеть непременно увидит – и редкие гости с материка, не говоря уже об официальных лицах, видели в Заповеднике то, что хотели увидеть – унылую серую уравниловку, примитивный быт, «неосовок».
***
Горожане собрались на площади. Машин было мало – зато было очень много велосипедистов.
Несмотря на ночь, между взрослыми носились дети. Царила какая-то напряженная, но в то же время торжественная атмосфера.
- Товарищи! – раздался голос в громкоговорителях. – Сегодня у нас праздник. Запуск в космос первой коммуникационной станции «Октябрь».
- В космос? – Осипов недоверчиво посмотрел на своего спутника. – А как же средства воздушно-космического наблюдения? Вас же заметят?
Потапов беспечно махнул рукой:
- Там наши физики придумали какую-то защиту – никто ничего не заметит. А через пару лет мы достроим Периметр – кольцо защиты Заповедника, накроем его силовым колпаком – и тогда катитесь и вы на Материке, и американцы, и китайцы, к чертовой бабушке. Разлагайтесь, выясняйте отношения, воюйте. А мы будем строить коммунизм, осваивать ближний космос, океан, помогать новым социалистическим странам Латинской Америки.
- Вы же русские люди, - как-то неуверенно сказал Осипов. – Вам что, на Родину начхать?
Потапов посмотрел на него, как на ребенка.
- Это вам там начхать. В столичных кабинетах. На все начхать, кроме денег. А наши добровольцы уже сейчас работают в России, на Украине, в Средней Азии и на Кавказе. Врачи, педагоги, спасатели. Пока анонимно. Это же вы превратили бывший Союз в помойку и гадюшник, и нам теперь кучу лет понадобится, чтобы разгрести все то, что вы наворотили.
Осипов промолчал.
- Внимание, - сказал голос. - До старта ракеты остается несколько секунд.
Все замерли.
Медленно, но все выше и выше над головами островитян стала подниматься в небо красная звезда. Свет маршевого двигателя был столь сильным, что можно было разглядеть тысячи лиц и сияние глаз, жадно смотревших на небо.
И вдруг в толпе раздалось – сначала еле слышно, а потом все громче и громче:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов,
Кипит наш разум возмущенный,
И в смертный бой идти готов…
Красная звезда в небе стала уменьшаться, превратилась в одну из других тысяч звезд на небе, а на площади уже гремело:
Весь мир насилья мы разрушим,
До основанья, а затем,
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был никем, тот станет всем…
***
- Ну и как там, в Заповеднике? – спросил полковник Горлов, встретив Осипова, выходящего после доклада из кабинета Директора – как было принято называть начальника ФСБ еще с доисторических, то есть советских времен.
- Да ну, зоопарк, сущий зоопарк. – Осипов снисходительно махнул рукой. – То ли уроды, то ли сектанты.
- Ну, главное, чтобы не вредные, верно? - сказал Горлов.
- Да какой там от них вред, у них еда по талонам!
- И нравится же им так жить? – удивился Горлов.
- Сами выбрали. Никто их там силой не держит.
- А с этими, исчезнувшими, чего?
- Там забавная история. И не одна. Тамошние девушки на мужиков из Материка просто кидаются – у них же там бедность и серость, а наши с собой и духи французские привозят, и тряпки из бутиков. Потому там мужику в смысле бабья – ну просто раздолье. Вот наши чиновники на старости лет и начинают там жить – чтобы оторваться. Седина в бороду, бес в ребро!
Осипов подмигнул полковнику.
- Во как? Так и ты, небось, там времени не терял?
Оба засмеялись.
- Вечером – если делать нечего, позвони – можно нехило оторваться у меня на даче. Ты ведь там еще не был.
- Посмотрим, - сказал Осипов.
На самом деле никуда не собирался. Дел было много. За месяц, максимум два, нужно было организовать уход со службы, который бы не вызвал недоуменных вопросов – и тихое исчезновение из Москвы, опять же – чтобы без лишних вопросов.
В Заповеднике даже для него – человека без профессии – потому что какая же это профессия – быть держимордой у буржуев? – найдется работа. Нужная людям.
Источник
