 Хазин говорит толковые вещи, приятно почитать. ------------------- Михаил Хазин: «В мире существует жесточайшая монополия либеральных монетаристов на экспертно-аналитическую деятельность» Михаил Хазин озвучил и назвал своими именами ряд вещей, о которых наши читатели знают или догадываются, но все другие эксперты боятся о них говорить. Последнее время мне очень часто задают вопрос: почему столько людей сейчас рассуждают о кризисе, но ничего в нём при этом не понимают? Мы читаем в газетах мнения аналитиков, которые говорят, что кризис завтра закончится, что вот-вот начнётся рост, буквально вчера об этом заявил советник президента США по экономике господин Саммерс (Лоуренс Саммерс (Lawrence Summers) - советник президента США по экономическим вопросам), постоянно об этом говорят разные политики. Но им сам Бог велел говорить, что всё будет хорошо, особенно теперь, когда они, наконец, всем руководят. Но есть и эксперты, различные министры, которые тоже говорят, что всё хорошо, хотя на самом деле это абсолютно не соответствует действительности. Ответ на самом деле очень простой. Дело в том, что последние 20 лет в мире существует жесточайшая монополия на экспертно-аналитическую деятельность. Существует некоторая группа лиц, которых условно можно назвать приверженцами либерально-монетарной идеологии, фактически взявшая под полный контроль все крупнейшие экспертные организации, все крупнейшие официальные международные финансовые организации - прежде всего, МВФ, Мировой банк и т.д. Они контролируют и крупнейшие аналитические структуры. Это люди, для которых корпоративная этика важнее, чем реальность. Классическим примером является история октября 2008 года, когда мне пришлось столкнуться в прямом эфире на «Эхе Москвы» с неким господином Гуриевым (Сергей Гуриев - ректор Российской экономической школы, доктор экономических наук), который мне объяснял, что рецессии в США нет и быть не может, потому что честнейшие и благороднейшие американские экономисты, которых он лично знает, объясняют, что её нет. Я несколько удивлённо сказал тогда: «Господин Гуриев, вы в своём уме? Через три недели выборы в Соединённых Штатах. Кто же позволит честнейшим и благороднейшим экономистам сказать про рецессию за три недели до выборов?». Он мне ответил, что они не только честнейшие и благороднейшие, но ещё и независимые. А через неделю после выборов эти самые честнейшие и благороднейшие эксперты объявили, что рецессия в США уже началась. Причём, для того, чтобы их не обвинили в том, что они ничего не понимают, они заявили, что рецессия началась не сейчас, а аж в декабре 2007 года. Вот это совершенно классический пример. Господин Гуриев - не идиот. Но для него корпоративная этика либерал-монетаристов важнее, чем те люди, которые его слушают, чем те руководители нашей страны, которым он пишет аналитические записки. Напомню, что господин Гуриев вошёл в президентскую сотню выдающихся администраторов. Поэтому надо совершенно чётко понимать, когда вы читаете какой-то аналитический текст, газету, смотрите телевизор, что если автор входит в эту группу либеральных монетаристов, то для него корпоративная этика важнее, чем то, что он говорит неправду. К сожалению, сегодня очень многие этого не понимают. Спрашивают: «Как же так - такой уважаемый профессор, он же не может лгать?». Как не может? Он только так и может. Потому что и профессорскую должность, и докторскую степень, и приглашения на конференции он получил в рамках этой корпорации. И он не может сказать то, что этой корпорацией не утверждено. До сих пор монополия либерально-монетарной корпорации на абсолютную истину в сфере объяснения экономических процессов не нарушена. Она как была, так и есть. По этой причине никаких объяснений от официальных лиц - что на самом деле происходит - вы не услышите. До тех пор, пока эта монополия не будет разрушена. Но пока никаких подтверждений того, что это произойдет в ближайшее время, нет. Это, кстати, хорошо было видно на конференции G20 в Лондоне. Когда попытались было поднять ряд вопросов некоторые представители. Но тут же выступил министр финансов США, а затем и президент и заявили, что эти темы на G20 обсуждаться не будут. Точка. И всё, как корова языком слизала. Теперь о причинах кризиса. Недавно я вернулся из Алма-Аты, где присутствовал на Шестом Евразийском медиафоруме. Там выступил некий человек, который представился как лидер казахской общины Узбекистана и сказал, что он не понимает - что такое кризис. Потому что у него было 10 барашков, а потом они размножились, их стало 20, и это замечательно. Где кризис? Я на это ему ответил, что проблема не в том, что у вас было 10 барашков, а стало 20. Проблема в том, что в современной экономике принципиально только то, чтобы эти 20 барашков сегодня стоили больше, чем 10 барашков год назад. А если они стоят меньше, то вы проиграли. Да, с точки зрения нормального человека - это нонсенс. Барашков стало в два раза больше - это же хорошо. Но нет. Выясняется, что если они стали стоить меньше, чем 10, то это плохо. В чём проблема кризиса? Начиная с начала 80-х годов в США проводилась политика рейганомики, которая состояла в том, чтобы выдавать всё больше и больше дешёвых кредитов, чтобы больше потреблять. Понятно, что с точки зрения физической, с точки зрения нормальной экономики, люди не могут съесть больше десяти барашков, если их всего было десять. Это невозможно. Но потребить больше, чем они получили, на время можно. Вы можете взять кредит и потребить больше, чем заработали. Но тогда ваше потребление потом уменьшается, потому что вы должны через год - два - три начать возвращать кредит. В США стимулирование спроса продолжалось 26 лет. Стимулирование спроса домохозяйств началось с 1983 года. Вопрос - как же они протянули 26 лет? Очень просто. Дело в том, что в 1981 году учётная ставка в США была 18%, стоимость кредита была соответствующая. И всё последующее время они снижали учётную ставку и стоимость кредита. И за счёт этого они каждый год старые кредиты погашали новыми, а поскольку новые кредиты были дешевле старых, оставалась еще некоторая часть, которую они добавляли к потреблению. В прошлом году, а именно осенью, ресурс этого механизма был исчерпан, потому что учётная ставка в США стала равна нулю. В этот момент кризис и начался. Тот механизм, при помощи которого они поддерживали спрос, действовал ровно до тех пор, пока можно было снижать ставку. Как только это стало невозможно, начался кризис. Начались проблемы - теперь надо эти накопленные долги возвращать. Что это означает с точки зрения текущей ситуации? Сегодняшнее потребление выше, чем доходы, которыми реально располагает население США. Насколько сегодня потребление в США и мире выше реальных доходов? Это легко оценить. Рост долгов домохозяйств в США последние годы составлял примерно 10% в год. А их суммарный долг за последние 10 лет достиг 15 триллионов долларов. То есть потребление ежегодно превышало доходы на 1,5 триллиона. На этом экономическом фоне американские домохозяйства перестали сберегать. Хотя ранее общепринятая норма сбережения составляла 10%. В условиях кризиса норма сбережения всегда подскакивает, даже выше, чем средние значения, но допустим, что она составит всё те же 10%. Это еще 1,5 триллиона. Вот масштаб падения спроса в США - 3 триллиона долларов в год. А суммарный ВВП в мире - 60 триллионов. То есть это вполне приличная сумма даже в масштабе мира. Мы ещё не учли, что из-за кризиса упадут реально располагаемые населением доходы, и не учли, что в условиях кризиса придётся много возвращать из ранее накопленных долгов. Поэтому 3 триллиона в год - это цифра минимальная. Как это отразится на компаниях, на финансовом секторе? Отразится очень плохо. Ведь что означает уменьшение спроса? Этот спрос уже учтён компаниями в их планах на много лет вперёд, это капитализация компаний. Фактически из текущей капитализации компаний выкидывается 15 триллионов долларов. Вот масштаб плохих долгов в США, которые надо списать в американской финансовой системе. Пока они списали только 1,5 триллиона, и уже на ладан дышат. А надо списать в 10 раз больше. И это только по США. Потому что еще примерно 10 -12 триллионов надо списать по Западной Европе. Это, конечно, выглядит как кошмар. Но нужно понимать, что финансовая система вела себя довольно странно. Поразительно странно. До 70-х годов прошлого века суммарная прибыль, которую получали посредники, не превышала 30% от общей прибыли, а 70% получали производители. В 80-е это соотношение составляло 50 на 50, а с началом «рейганомики» ситуация поменялась на противоположную. Сегодня более 70% от общей прибыли получают посредники, производители получают очень мало. Совершенно очевидно, что эта ситуация неестественна. И в этом смысле вся эта инфраструктура финансовая выглядит спорной. Это тоже нужно учитывать. Нужно понимать, что из 10 банков, которые сегодня существуют, останутся три или два. Просто потому, что финансовый поток, на котором они сидят, настолько уменьшится, что там не будет места для десяти банков. США на сегодня - это 40% мирового спроса. Если у них падает спрос, то спрос падает во всём мире. Сильнее всех пострадают, конечно же, Европа, Китай и Япония. Ну и все остальные тоже пострадают. Резко падают цены на сырьевые товары. Радикальным образом меняется потребительская психология человека - он покупает только то, что дешёвое, а если дорогое, то только вещи очень высокого качества, которые будут служить долго. Для России это, например, катастрофа для тех, кто продаёт мобильные телефоны. Потому что традиция менять их каждые полгода умерла - фокус закончился. В рамках движения на пути развития кризиса мы прошли пока 10 - максимум 15%. Кризис будет продолжаться. Но, как и всякий процесс, он носит циклический характер. Сегодня у нас локальное состояние ослабления кризиса. Я думаю, что осенью он снова усилится, может быть резко. Нужно совершенно чётко понимать, что сейчас не 30-е годы XX века, когда можно было уменьшить американскую экономику на 40%, а в некоторых отраслях и на 50%, и ничего от этого для мира не менялось. Сегодня экономика обладает невероятно сложной институциональной инфраструктурой. Везде. Даже у нас. И падение на 30 - 40% с большой вероятностью может эту инфраструктуру разрушить. По этой причине все, кто планируют выжить в условиях кризиса, должны очень тщательно следить за тем, чтобы дорогую часть инфраструктуры, которую используют, закрывать и переходить на более дешевую, используя максимально надёжные инструменты. На протяжении последних 15 лет, когда был бум, нужно было получать прибыль - это стандартная ситуация на растущем рынке. На рынке падающем нужно захватывать объем. Может быть есть смысл некоторое время вообще не получать прибыль, но зато увеличить долю рынка, которую можно контролировать, например, с 5 до 25%. Потому что те, кто будет сейчас пытаться получить прибыль, проиграют. И их долю рынка можно будет захватить. И самое главное, что нужно делать в условиях кризиса - это искать и получать информацию, экспертов, для того, чтобы смотреть на мир широко открытыми глазами и трезвым взглядом. Основной элемент кризиса - это падение совокупного спроса. Падение спроса составит в США как минимум 35-40%, а по миру 20-25%. При таком падении не может выжить, например, концерн, который производит автомобили стоимостью 50 тысяч долларов. Выживет либо тот, кто производит эксклюзив стоимостью 150 тысяч и продаёт его индивидуально, либо тот, кто продаёт машины за 10 тысяч, а лучше за восемь. В этом смысле меня очень удивляют претензии к АвтоВАЗу - почему вы до сих пор не научились делать «мерседес». Не нужно АвтоВАЗу производить машины за 20 тысяч долларов. Ему нужно вернуться к машинам за 4 тысячи долларов и навешивать на них дополнительные опции. То есть надо радикально менять и отношение к рынку, и отношение к потребителю. Вопрос: Вы говорите, что компаниям нужно захватывать рынки, и, возможно, это потребует от них развиваться без прибыли. Но тогда на что захватывать? Где взять источники для развития? Михаил Хазин: Я не говорю, что не должно быть источников для развития. Я говорю о том, что на растущем рынке основное направление - это получение прибыли, а на падающем рынке - это захват рынка. Далеко не у всех это получится, тут даже спорить не о чем. Но надо понимать, что если вы хотите на падающем рынке получать прибыль - это точно стратегия проигрышная. Вопрос: Есть мнение, что природа российского кризиса принципиально отличается от природы американского кризиса. И что в России кризис случился потому, что деньги были отозваны, но на самом деле он состоит в том, что мы ничего не производим. У нас за восемь лет не произошло роста производства. Это так? И что с этим делать? Михаил Хазин: Да, это так. На самом деле не просто не произошло роста производства. Случилась более страшная вещь - рентабельность российской экономики ушла в отрицательную зону. Потому что мы не развивались, не работали с персоналом, большинство не обновляло производственные мощности. И при этом росли издержки от монопольных эффектов, от роста тарифов естественных монополий, от идиотической налоговой политики, от совершенно смертоносной кредитно-денежной политики и, наконец, от коррупции. Вот пять основных элементов роста издержек. Задача состоит в том, чтобы максимально снижать издержки на уровне предприятий и при этом максимально увеличивать давление на власть, чтобы она предприняла те меры, которые она может предпринять на своём уровне по борьбе с этими факторами. Потому что, например, бороться с коррупцией на уровне предприятия трудно. Вопрос: Какие ключевые меры должно предпринять государство? Михаил Хазин: Государство должно, во-первых, изменить всю налоговую систему. Об этом много говорилось, но ничего не сделано. В первую очередь - отменить НДС, который совершенно неадекватен. Во-вторых, необходимо контролировать тарифы естественных монополий. Почему они растут? Потому что в условиях роста была объявлена реформа энергетики и под неё выручены средства так называемых инвесторов. Эти деньги частично лежат на счетах у приватизированных компаний. Их теоретически надо было вкладывать, а на деле, для того, чтобы вернуть эти деньги, повышаются тарифы. Но идиотизм ситуации заключается в том, что новые сети и энергомощности не строятся, а тариф подняли. Теоретически я считаю, что любой гражданин или любая организация могут подать в суд и потребовать, чтобы эти деньги им вернули. Возможно, этот вопрос следует рассмотреть в Конституционном суде. Потому что, если я плачу инвестиционную составляющую, то где моя доля в собственности? Иначе выходит нелепость. Иностранный инвестор получил долю в какой-нибудь ОГК или ТГК, а теперь я оплачиваю инвестиционную составляющую по второму разу. А где тогда моя доля? Если мы говорим об усилении давления на государство, то здесь нужно работать не предприятиям, а общественным организациям. Это профсоюзы, которые вполне могут выдвинуть мотивированные претензии - на нашем предприятии такая низкая зарплата, потому что мы платим непосильную плату монополистам. Это объединения бизнеса. У нас в стране нужно бороться за свои права. И третье - это искоренение коррупции. Если же бизнес будет смотреть, как над ним издеваются и хлопать ушами, то его не станет. Подготовил Владимир Михайлов Источник |
